Сказания о Русской земле. Книга 3 - Страница 23

Так как в Московском княжестве князья сидели на одних и тех же местах, то дружина, конечно, также приобрела оседлость, причем члены ее скоро сделались значительными землевладельцами, главным образом потому, что награды военно-служилому сословию производились в то время преимущественно пожалованием землей, причем, если земли давались во временное пользование, то они назывались поместьями, а если, напротив, в вечное и потомственное владение, то вотчинами.

Но были, впрочем, и другие виды жалованья за службу, а именно: боярам давались на кормление или доходы с целых городов, или же доходы в данной местности с какой-либо одной отрасли великокняжеского хозяйства; первые бояре, получавшие города на кормление, назывались введенными, а вторые, получавшие только доход с известной статьи хозяйства, – путными (старинное слово путь и настоящее доход – от доходить – выражают одно и то же понятие). Ниже бояр стояли боярские дети и дворяне, самым же младшим служилым сословием были «вольные княжеские слуги, или люди дворовые», таможенники, приставы и прочие, получавшие разного вида жалованье; под ними были уже слуги полусвободные: бортники, садовники, конюхи, псари, ловчие и другие. Остальное население, не принадлежащее к служилому сословию, составляло так называемое земство, или тяглое население. К верхнему слою этого сословия принадлежали наиболее крупные торговцы – гости, за которыми следовали собственно купцы, делившиеся на сотни – гостиную, суконную и другие.

Д. Крайнев. Портрет боярина

Низшее городское население имело наименование черных людей; они делились на «черные сотни».

Сельское население, как и теперь, носило название крестьян; слово это происходит, вероятно, от древнеарийского слова – крст – борозда (откуда бороздить – крстить – пахать). Весьма замечательно, что оно почти совпадает со словом «христианин», почему многие простые люди и смешивают эти названия, и в этом смешении кроется глубокий внутренний смысл, так как русский человек по природе сельский житель и горячий христианин. Назывались крестьяне в XV веке также сиротами; слово это показывало, разумеется, сочувственное к ним отношение других слоев населения. Крестьяне были по-прежнему свободны, но, чтобы обрабатывать землю, должны были заключать условия с ее владельцами: частными собственниками, монастырями или государством; при этом, ввиду того, что частые переходы хлебопашцев от одного владельца к другому являлись крайне убыточными для народного хозяйства, в XIV–XV веках начали уже делать некоторые попытки к ограничению этих переходов. Так, в Московской Руси для них был назначен срок – именно осенний Юрьев день, то есть окончание полевых работ; кто же уходил раньше этого дня, того возвращали к прежнему владельцу земли.

Кроме свободного сельского населения, по-прежнему были и несвободные, или холопы. Общее обеднение, наступившее во время татарщины, значительно увеличило число холопов; многие закладывались в холопы за долги, а иные, как это делалось и в Западной Европе, шли добровольно в холопы к сильным и богатым людям, просто потому, что за их спиной им жилось легче и они могли скорее найти защиту от лихих людей.

При Василии Темном встречаются первые известия о казаках, именно о казаках рязанских, населяющих украинные рязанские места и живших бок о бок с хищниками, хозяйничавшими постоянно в наших южных степях. В казаки шли, конечно, самые бедные, но притом и самые выносливые и воинственные люди, потерявшие надежду на сносную жизнь в родных местах и шедшие искать лучшей доли в пограничное приволье, с тем чтобы с оружием в руках отстаивать ее от татар и иных лихих людей.

Нравы населения отличались во времена Василия Темного той же грубостью, которая явилась последствием нашествия татар; в высшем сословии женщины редко показывались на улицах и жили почти исключительно в тесном семейном кругу. Любимыми занятиями народа были бои кулачные и на дрекольях; среди бояр же устраивались «игрушки», подобно рыцарским поединкам (турнирам) Западной Европы; игрушки эти иногда оканчивались смертью.

С. Иванов. Юрьев день

Грубость нравов отразилась также и на законодательстве: участилось применение смертной казни, причем она полагалась во многих случаях за воровство, разбой и конокрадство. Часто употреблялись также телесные наказания, которые на Руси применялись ко всем преступникам, невзирая на их звание; на Западе же благородные были от них освобождены. Из этих телесных наказаний наиболее употребительным было битье кнутом; оно происходило обыкновенно на торгу, то есть на городских площадях, и носило поэтому название «торговой казни».

Отмечая это огрубение нравов в Русской земле, следует, однако, отнюдь не забывать, что в Западной Европе они были еще значительно более жесткими. Смертная казнь и жестокие пытки применялись там во множестве случаев, не говоря уже об ужасе инквизиционных судилищ и десятках тысяч костров, ею зажженных.

Вместе с тем, если мы находим несомненное огрубение нравов во время Шемякинской смуты, то следует помнить, что в Западной Европе XV век ознаменовался общим крайним упадком нравов, а шедшие там войны и усобицы сопровождались прямо ужасающими жестокостями и злодействами. Мы уже видели, какое полное отсутствие нравственности проявлялось в поступках наших ближайших соседей – Ягайлы, Витовта и Свидригайлы; не менее безнравственны были ливонские и прусские рыцари, крайне бесчеловечно относившиеся к побежденным им народностям. Современный немецкий летописец говорит, что «наши собаки пользуются лучшим обращением, нежели эти побежденные люди».